Любовь по Цикенбауму - Игорь Соколов

– Стыдно, у кого не видно! – засмеялась она и неожиданно приобняв меня, села ко мне на колени…

– И что это вы дома сидите?! – спросила она…

– Да, дождь, вот и девы мои тоже дома сидят, – пожаловался профессор…

– Так пригласил бы их сюда! – усмехнулась Лола…

– Нет, мы уж решили посидеть вдвоем тихо и без шума!

– Значит, устал уже от своих девчонок?! – и Лола игриво ущипнула Цикенбаума, а потом и меня за плечо… Мы еще посидели и выпили, а потом я уснул… Проснулся я в постели с Лолой…

– У нас все было?! – спросил я…

– Конечно, было, теперь ты…

– Только не говори, что я должен на тебе жениться! – перебил ее я…

– Упаси, Боже! Просто ты должен проделать со мной то, что ты проделал в нетрезвом виде!

– А можно, я потом попробую!

– Тебе что стыдно?! – удивилась Лола…

– Нет, просто мне надо немного придти в себя! – смущенно прошептал я, отодвигаясь от нее, но она неожиданно набросилась как огненный вихрь и мы мгновенно соединились…

На следующий день мы с Цикенбаумом провожали Лолу в Шереметьево. Она улетала в Лондон за дядиным наследством… На прощанье мы с ней крепко обнялись и расцеловались…

– Арнольд Давыдыч, – сказал я, когда мы проводили Лолу в Лондон, – как же я восхищен вашим ясновидением!

– Да, не было никакого ясновидения! – улыбнулся мне нахально моргая глазами профессор Цикенбаум, – просто мы договорились с ней! Она ведь давно уже одинока, мужа у нее нет, вот и пообещал я ей помочь!

– М-да! – вздохнул я, – значит, чудес не бывает!

– Да, не переживай ты так, – похлопал меня по плечу профессор, – вам же обоим было хорошо?! Ну и прекрасно! В нашей серой жизни всегда должна присутствовать какая-то доля мистики! И я с ним неожиданно согласился…

– Кругом темнота! – вздохнул Цикенбаум…

– Все возникает и исчезает! – в тон ему прошептал я…

Мы пили водку на берегу Оки и страдали вместе… У нас уже не было дев, не было счастливых лиц и восторженного настроения, а была какая-то странная печаль…

– О чем думаешь? – спросил Цикенбаум…

– О том, что когда-то нас не станет!

– Ну и что?! – тихо засмеялся Цикенбаум…

– Просто я хочу понять зачем все это и как вообще происходит! – закричал я…

– Ты, что, псих! – Цикенбаум повертел пальцем у виска…

– Нет, я просто захмелел и глубоко задумался!

– А как глубоко?

– Глубже не бывает, – прошептал я…

– Лучше выпей и тебе полегчает! – и мы выпили, но также грустно вздыхали, глядя в темноту…

– А вдруг все возникает из Ничто, а из Него все остальное, – задумался вслух Цикенбаум…

– И поэтому мы есть, хотя нас уже давным-давно и нет…

– Ага! – засмеялся снова Цикенбаум…

Очень скоро мы захмелев, зашли в одежде в холодную Оку…

– Скоро льдом покроется, – прошептал Цикенбаум…

– Да, и все скроется под снегом! Природа словно укрывает нас своим белым саваном, именно поэтому саваны чаще были белые! Еще они обозначали чистоту!

– Что нам делать? – спросил я, когда мы уже вышли из Оки к пылающему костру…

– Пить водку и думать! – вздохнул Цикенбаум…

Мы опять напились и уже шутили, хотя где-то в глубине души мы молча страдали и ощущали это так явственно, будто нас кто-то заколдовал… Неужели, наш таинственный Создатель, уже устав от наших пьяных рож и порочного времяпровождения, хотел нас изничтожить этой самой безмолвной и светлой печалью… И вдруг в небе появилась полная луна… Она вышла из-за туч как яркое божественное откровение, и мы с Цикенбаумом неожиданно заплакали, обняв друг друга, ибо мы почувствовали наше грядущее прощание… Аминь!

Цикенбаум ничего не делал, хотя он пил водку совершенно один на берегу Осетра… Я сидел рядом и молчал… Цикенбаум явно ждал от меня какого-то странного вопроса…

– Может я тоже выпью? – неуверенно предложил я и Цикенбаум протянул мне пластиковый стаканчик с водкой, и я выпил…

– Скоро тронется лед! – улыбнулся я и Цикенбаум кивнул головой…

– Что-то случилось, Арнольд Давыдович?! – спросил наконец я, не выдержав его грустного молчания…

– Да, у меня что-то странное на ум приходит, – попытался улыбнуться Цикенбаум…

– Возможно, вы что-то поели?

– Ага! Я съел самого себя! – усмехнулся Цикенбаум…

– И не подавились?

– Нет! Теперь я переварил свое содержимое и могу заново начать жить! – загадочно прошептал Цикенбаум…

– А где ваши девы? – спросил я, озираясь по сторонам…

– Что? Уже соскучился?

– Нет! Просто интересно!

– Девы! Ау! – закричал Цикенбаум, и голые девы неожиданно спрыгнули к нам с деревьев в снег, а потом кинулись обнимать и целовать меня и Цикенбаума…

– К чему стремился, на то и напросился! – крикнул Цикенбаум, уже раздетый девами и поваленный на снег…

Я тоже был повален девами в снег и очень нежно, осторожно изнасилован…

Через некоторое время мы сидели с Цикенбаумом на берегу Осетра и тихо рассуждали о бренности нашей жизни, а девы уже оделись и разожгли поблизости костер, и тоже пили водку… Со временем меня охватила необъяснимая печаль и я заплакал… Девы целовали меня и смеялись, а Цикенбаум около костра пытался даже сплясать «Русскую плясовую», но у него ничего не получалось и он постоянно падал, и чертыхался…

Неожиданно я пришел в себя, и даже смог выйти из этого загадочного пространства, где Цикенбаум и девы вели свое загадочное и отдельное от всего мира, самостоятельное существование…

Потом пошел снег, а мы снова пили водку с Цикенбаумом и рассуждали уже о безумии нашей жизни… Девы снова разделись и повалили нас в снег… Костер продолжал гореть уже самым таинственном образом, потому что в нем не было дров, а девы насиловали нас и смеялись… И что-то в этом было явно не так…

Об этом я позже и спросил Цикенбаума, но он лишь в ответ повертел пальцем у виска, сплюнул, растер в снегу ногой свой слюну и пошел по делам… И девы тоже куда-то исчезли, и у всех была своя загадочная жизнь… Которую объяснить было невозможно… Аминь!

Мы с Цикенбаумом опять сидели у Осетра и глядели на бурные волны убегающие из под моста вдаль и пили водку. Была слегка морозная ночь. Пар шел изо рта, а мы любуясь бурными волнами, рассуждали о жизни…